Гьялва Кармапа XVII Тринле Тхае Дордже
С причиной, по которой эти сутры названы «царственными», связана
особая история, которую энтузиасты, если захотят, смогут легко найти. Мое
личное понимание состоит в том, что термин «царственный» можно понять
как относящийся непосредственно к вам. В конце концов, вы – центр
вселенной. Вы хозяин самому себе.
«Сутра» часто переводится на английский как «дискурс» (беседа, речь).
Полагаю, что эта интерпретация здесь на месте, но возможно, что
санскритское слово sutra (тиб. mdo) точнее передается как «краткое
обобщение», резюме. Сколько разных слов нужно для описания особого
слова? Сколько цветов необходимо для описания цвета? Та же самая
проблема. Вообще, пробужденные существа использовали самые
обыкновенные слова или терминологию, понятную в свое время, – так что
вполне можно предложить вариант перевода как «резюме», или попросту
«вкратце».
Сутры, конечно, бесчисленны; «царственных», или «королевских» сутр
также немало. Из них всех для этой публикации было выбрано пять.
Их можно описать как непостижимые методы мудрости будд. Первоначально
они были даны Буддой Шакьямуни в виде устной речи, и нам повезло, что
они всё еще доступны сегодня в письменной форме. Эти сутры – как
колесницы, если представить себя перемещающимся на чем-то вперед. Они –
как пути, если представлять себя колесницей.
Эти пять царственных сутр представляют собой следующие пути:
1. «Сутра пожеланий Самантабхадры» – это устремление.
2. «Сутра Ваджра-Видараны» – очищение.
3. «Сутра сердца» – воззрение.
4. «Сутра медитации мудрости на пороге смерти» – медитация.
5. «Сутра раскаяния в нарушениях бодхичитты» – раскаяние.
Устремление
Устремление – это колесница, или путь, который поддерживает, или
дополняет то, о чем вы думаете как о «себе». Например, если вы думаете: «Я
– пекарь, я занимаюсь этим, и я таков», – то эта колесница дополняет
позицию философией «Я думаю, следовательно, я существую». Эта
колесница помогает нам с помощью этого «существую». Стремление спасти
мир не беспокоит такое состояние ума. Этот путь просто позволяет вам
царствовать как пекарь, будь вы посредственный пекарь или нет. Он
позволяет вам быть. Он поддерживает вас в том, что вы пекарь, которым себя
чувствуете. Призыв стать лучшим пекарем может быть полезным, но
состояние комфорта в целом помогает вам стать наилучшим пекарем. Вы уже
пекарь; вы просто не знали этого. Важный момент – принять того, кто, как вы
думаете, является вами. И тогда, если вы думаете, что нужно в чем-то
улучшиться, этого легко будет добиться.
Конечно, это объяснение не будет справедливо в долгой перспективе
по отношению к значимости пробужденных существ. Просто такова личная
интерпретация. Получается, этот путь – стезя сознательного сновидения.
Очищение
Сложно объяснить такую мудреную вещь.
Она связана с нашим мнением о необходимости очищения от чего-то.
Сравнения с очищенным золотом или выходящей из-за облаков луны тесно
связаны с нашими идеями о наличии чего-то подлежащего очищению. Но
если рассмотреть их внимательно, смысл этих примеров больше направлен
на отсутствие любых загрязнений в золоте или на луну, не омраченную
никакими облаками.
Таким образом, грязь или облака не являются главным моментом, хотя
и являются помехами. В некотором смысле грязь и облака являются
факторами, косвенно усиливающими красоту золота и луны.
Следовательно, этот путь – способ освободиться от груза запутанности,
в силу которой мы видим примеси как часть золота, а облака – как часть
луны. Это означает, что их роль имеет частичное значение, и по сути они
совсем не обязательно неправильны. Золото и луну не нужно спасать от них.
Процесс практики на этом пути не труден, – это не огромная куча грязных
блюд, ожидающих в раковине. В частности, такое мытье посуды – не
обязанность. Мы не обязаны спасать мир, не обязаны рыскать в поисках
неоплаченного счета. То, что в точности имеется в виду под «очищением», на самом деле
означает «принять ванну». К настоящему времени мы уже принимали ванны
несчетное число раз. Было ли это неприятной работой или обязанностью?
Нет. В современном смысле, это терапевтическая процедура. И мы с
нетерпением ждем этой ванны. Мы не подсчитываем принятые ванны и не
говорим: «Я старый, и я купался столько-то раз». Здесь нет чувства бремени,
никто не дышит нам в спину, принуждая купаться, – в этом нет обязанности.
Это равно касается всех предстоящих практик.
Воззрение
Всегда своего рода парадокс, когда мы используем слова ради
описания чего-либо. Скорее, они похожи на обоюдоострый меч. С одной
стороны, слова вроде объясняют то, что вы хотите объяснить, но с другой
стороны, само объяснение наносит поражение собственной цели – часто
случается, что чем больше объяснений, тем хуже.
Когда мы говорим «воззрение», мы становимся похожими на оленя,
ошеломленного противотуманными фарами. Поэтому трудно сказать: «Вот
что на самом деле это значит».
Но можно пойти извилистым путем и предположить что-то вроде
следующего.
Во-первых, «воззрение» – это тончайшая существующая форма,
которая заключает в себе качество, или идентификацию буддизма. Сейчас мы
не станем погружаться в воззрения различных ян (если попробуем, нам
может стать смертельно скучно).
Тем не менее, тема «воззрения» помогает нам бегло познакомиться с
тем, как бодхисаттвы видят жизнь.
Если использовать аналогию, то это что-то похожее на наблюдение за
птицей. Оно довольно тонкое, поскольку в наблюдении за птицей
присутствует личная вовлеченность. В большинстве случаев главная
составляющая процесса – ожидание. Вы не можете принудить птицу.
Кто-то однажды рассказал мне историю о том, как он пытался
фотографировать птиц и хотел заставить их позировать (он спешил), но в
результате получились фотографии улетающих птиц.
Итак, вы не можете принудить себя создать воззрение относительно
себя или других. Вы можете увидеть птицу, а можете и не увидеть. Даже если
вы со своей стороны подготовились, гарантии нет.
Вероятно, поэтому бодхисаттвы, если их рассматривать как спасающих
положение распорядителей, нечасто пунктуально являются к моменту
преступления.
Во всяком случае, воззрение тесно связано с праджней – изначальной
мудростью.
Если мы хотим пользоваться плодами этого воззрения, его
составляющей частью должна быть внимательность – фактор, вызывающий
появление вещи, которая называется «воззрение».
Ключевые факторы его развития – это слушание, размышление и
медитация.
• Слушание – это попытка услышать звуки и произвольно классифицировать
их как «это» и «то».
• Размышление – это последующая попытка запомнить, снова и снова
запечатлеть в уме существующие ментальные словари или концепции.
• Медитация – это дальнейшая попытка позволить хорошо разработанным
концепциям помочь вам снова вслушиваться в звуки.
На этот раз звук, который вы слышите, не становится лучше или хуже.
Во всяком случае, вы видите только ограниченность применяемых вами для
вслушивания способов. И вы почти изумлены попыткой. В то же время вы
высоко цените эти способы – так же, как вы цените живопись за попытку
воспроизвести некое событие, несмотря на несопоставимость этого события с
картиной. Вы просто оцениваете художника (в этом случае, самого себя) вне
зависимости от таланта или бездарности художника. Вы оцениваете как
ошибки, так и преувеличения художника.
Вероятно, что подлинное осознание ограниченности усилий и является
воззрением – праджней, или изначальной мудростью.
Медитация
Два очевидных и широко известных фактора, образующие медитацию
– это шаматха и випашьяна.
На самом деле они неразделимы. Можно попробовать разъединить их,
но тогда вы столкнетесь с проблемой: что появляется первым – курица или
яйцо. Мы никогда не узнаем, что возникает сначала. Как ни странно, простое
умиротворение (шаматха) само по себе будет волновать вас. Это потому, что
здесь в каком-то смысле нет эволюции; нет и завершения. Первым признаком
этой взволнованности является скука как проявление состояния
неуверенности.
Способность понимать умственные процессы, или ясность
(випашьяна), не может быть достигнута без умиротворенности.
Таким образом, оба аспекта дополняют друг друга.
Когда мы пытаемся совместить их, проявляется состояние равновесия,
называемое самадхи.
Самадхи – это то, что мы ищем при медитации. Если представить
самадхи как вещь, то оно явится застенчивым сказочным маленьким
существом, сверхчувствительным к кидаемому на него взору. Когда дело
доходит до описания этого состояния сосредоточенности или равновесия, то
здесь хорошо подходит слово «спонтанное», или самопроизвольное. Эта
спонтанность так умна, что способна воспринимать тончайшие мысли.
Это похоже на попытку поймать воспоминание о каком-то приятном
пережитом моменте – о чашке хорошего чая или легком ветерке под деревом.
Это похоже на воспоминание о праздновании какого-то Нового Года или
годовщины, когда в жизни внезапно, самопроизвольно возникали моменты
радости. Мы хотим вернуть этот опыт, и потому отмечаем его в календаре.
Но нет никакой гарантии, что таким образом ограничивающее вещи
действие воспроизведет искомую вещь, – ведь то переживание давно
исчезло. В результате, фактически, оно ускользнет.
Особенно у практикующих медитацию любая форма реализации или
похожего на пробуждение чувства – очень замысловатая в обращении вещь.
Если пытаться возвращать то чувство, оно ускользает.
Итак, этот метод медитации – как смех от щекотки. Юмор – самый
лучший и простейший способ пощекотать состояние самадхи. Это означает,
что видение смехотворности жизни обладает сущностью самадхи.
Практикующий, осознающий смехотворность попыток ухватить мокшу, или
освобождение, также может использовать такой юмор.
Рассматривая самадхи в таком ключе, его невозможно «организовать».
Оно просто происходит, спонтанно. Поэтому умиротворение помогает как-то
способствовать самопроизвольности, а постижение помогает
сосредотачиваться, или осознавать, или быть в ладу с событиями. Как ни
странно, в постижении есть некий привкус неведения, но в отличие от
обычного неведения, это неведение почти сознательно. Это все равно что
отвлекаться ради сосредоточения.
История о Сарахе, жившем околоVI-го века великом индийском
махасиддхе, иллюстрирует этот вид «неведения». Однажды, странствуя как
бродячий йогин, он встретил занимавшуюся изготовлением стрел даму,
сидящую на обочине и занимающуюся своим ремеслом. Как и сейчас,
большая часть общественной жизни в индийском городе была сосредоточена
вдоль главной дороги, – вот где всё и происходило. Именно в тот же день
местный правитель проезжал в том же городе по той же дороге, окруженный
своей блистательной свитой. Весь город, бросив свои занятия, сбежался
ротозейничать на зрелище и восхищаться царем, его знаменосцами,
колесницами и слонами – более тонкие развлечения вряд ли можно было
представить тогда. Мастерица по Стрелам, однако, едва взглянула на это
представление, – она настолько была сосредоточена на своем ремесле, что
совершенно не обращала внимания на происходящее вокруг. Наблюдая это,
Сараха пришел в состояние глубокого смирения, потому что в этот момент
понял нечто: он впервые увидел качество самадхи. Сараха сразу подошел к
Мастерице и попросился в подмастерья. Став ее учеником, он достиг полного
осуществления махамудры; именно по этой причине он обычно изображается
со стрелой.
Из этой истории мы можем понять, что сосредоточенность очень
важна, но что это значит? Это означает, что некоторые вещи нужно
игнорировать – так же, как эта дама не обращала внимания на величайшее
развлечение из-за того, что была совершенно сосредоточена на своем
занятии. Это самая удивительная форма невежества, лучшая форма глупости.
Сосредоточение на дыхании – это общий способ использовать шаматху и
випашьяну. Другие элементы, такие как поза, являются значимыми
дополнениями. Сосредоточение на смерти – таков фокус в этой сутре. Это
простой и содержательный способ медитировать, так как нас беспокоит
мысль о смерти.
Будьте осторожны, чтобы не слишком часто ассоциировать слово
«правильное» с самадхи – с точки зрения «правильного самадхи», как будто
есть «неправильное самадхи».
Медитация – вовсе не «улетное» состояние ума, ни состояние
постоянных раздумий, ни полного отсутствия мыслей. Конечно, можно
использовать оба метода в качестве косвенного способа распознавания
недостатков, но они не абсолютны.
Большую часть времени медитация может казаться связанной со
спокойствием, как будто это путь жесткой неподвижности, состояние
эмоциональной оцепенелости. Конечно, мы можем попробовать, но оно
попросту приведет нас к цеплянию за эмоции.
Раскаяние
«Исповедь» – не то слово, которое справедливо для перевода
тибетского термина bshags pa, щагпа. Это и не «покаяние». Это больше
похоже на позволение чему-то, что вы слишком хорошо знаете, уйти, – так,
как вы отпускаете зависимость.
Когда мы говорим о «Тридцати пяти буддах», для нас это –
практический сигнал. В одном кварке могут присутствовать мириады будд.
Если бы исповедь была реальна, мы были бы в безнадежном
положении. Скорее, раскаяние — это способ принять карму в ее обоих
аспектах возникновения и действия, что означает состояние постоянной
тревоги. Это – метание между тем, что кажется возникающим в силу некой
неуправляемой природы, захлестывающей нас жизни, а с другой стороны –
наши собственные действия, кажущиеся неуправляемыми из-за наших
отчаянных попыток контролировать перемены.
Раскаяние в этом беспокойстве перед самим собой гораздо легче и
менее обременительно, чем перед кем-то еще. Будды – просто зеркало нашей
невесомой природы.
Эти колесницы просты и в начале, и в последующем применении. Это
всё равно, что снова стать ребенком. Дело не в том, что во взрослении есть
что-то плохое – в детскости восприятия взрослого есть некое преимущество.
Эти определения в каком-то смысле немного принуждены. Это означает, что
при использовании слов для выражения чего-то естественного у нас нет
выбора, кроме как определять его в соответствии со словами. Поэтому нам
нужно принять, что определенная (или даже большая) часть естественности
всегда теряется. Нам следует довольствоваться этим.
Поэтому мы не можем правильно описать или справедливо отнестись к
любому из вышеупомянутых путей, но если попробовать, получится что-то
вроде этого.
И будь то мы, люди, или другие, чувствующие или нет, существа, – по
пристальном рассмотрении одна среди наших многих общих черт –
нежелание работать по-настоящему. Если использовать унизительный
термин: нам нравится лениться.
Если посмотреть, например, на муравьев, то их жизнь предполагает
обратное. Кажется, что они проводят всю свою личную и общественную
жизнь за работой. Но если вплотную приблизиться к ним, видно, что они не
обязательно работают. Хотя кажется, что они работают, и работают усердно,
я бы осмелился сказать, что они вряд ли обременены концепциями
необходимости работать, потому что «надо работать». Получается, что
муравьи ленивы с точки зрения обязанности работать, они ленивы от
концепций.
С этой точки зрения эти пути, или практики, соответствуют похожим,
разделяемым всеми нами общим вещам. В этих практиках вряд ли нужны
какие-либо усилия. Они образуют «ленивый» путь. Поэтому нам не нужно
волноваться о том, что эти практики способны потрясти нашу лень, как будто
бы мы в чем-то несовершенны. Если мы на самом деле ленивы, то эти
практики – способ использовать вялость наилучшим образом.
Это как позволить лени проделать за нас работу. Устремление,
например, – это практика ленивого человека. Его можно практиковать при
ходьбе или сидя. Его могут практиковать даже лежебоки. Может быть, это не
идеальный способ практиковать – но это возможно!
Эти индивидуализированные тело, речь и ум для бодхисаттвы похожи
на лодку.
Эмоции и карма похожи на волны и ветер. Неважно, мои ли это эмоции
или ваши. Они такие же, как ветер и волны.
Бодхисаттвы используют их, чтобы плыть. Они никогда не борются с
ними. Они никогда не отказываются от них.
Так что мы – в одинаковом положении с ними. Разве это не отличные
новости?
На что я действительно надеюсь, так это на то, что читатели, впервые
приступающие к этим практикам, не будут обеспокоены предлагаемыми в
этом тексте методами, и не заскучают над тем, что может показаться
устаревшими религиозными проповедями.
Их также не следует понимать как поучение, которое нужно усваивать
из-за какой-то своей глупости или невежества.
Что касается практикующих, я надеюсь, что эти практики их не утомят
и что у них не возникнет ощущение тяжелой работы.
Пусть практика пяти королевских сутр принесет великую пользу как
новичкам, так и практикующим.
Пусть эта публикация послужит благу всех существ.
XVII Гьялва Кармапа Тринлей Тхае Дордже